«Пляска св. Витта», «священный огонь» и вообще рафания представляются ныне каким-то средневековым кошмаром, напоминание о котором — лишь исторические описания и произведения искусства. Между тем злая корча — отравление спорыньей — эпидемически поражала население мира в относительно недавнем прошлом, а потому тревожила умы как исследовательские, так и государственные. Популярные издания о черных, или чертовых, рожках, равно как рефераты в фармпрессе об исследованиях свойств спорыньи и препаратов из нее, регулярно выходили во 2-й половине XIX— начале XX в. Кстати, именно препарат спорыньи, и поныне признанный лидер акушерской фармпрактики, был пионером «стандардизации» в фирме «Парк, Дэвис и Ко».

Опасные пирожки

В сентябре 1884 г. комиссия по исследованию вопроса о спорынье разослала по стране анкеты, адресуясь к уездным врачам, земским управам, сельским хозяевам и аптекарям. Удалось собрать достаточно значимый процент ответов, но сам год оказался неудачным для анализа — спорыньи «уродилось» мало, эпидемий не было. Заболевания злой корчей были отмечены лишь в Ярославской, Костромской и Томской губерниях, правда, был зафиксирован ряд смертей вследствие именно этой болезни. Комиссия получила и образцы ржи для исследования.

Анализ ответов позволил сделать ряд важных выводов для дальнейшей борьбы с эпидемиями злой корчи. Среди крестьян превалировало неверное понятие о «споркости» хлеба: считалось, что это как раз признак обильного урожая. Для сельских детишек спорынья была деликатесом, они вырывали недозрелые сладкие рожки — «кокушки», «пирожки». Последствий отравления либо вовсе не наблюдали, либо они — дурнота, рвота, головокружение — никак не связывались с таким лакомством. Опрошенные отмечали и примеры скармливания спорыньи скоту, добавки ее в навоз. Иными словами, сами кресть­яне способствовали распространению опасного для здоровья и жизни гриба. Впрочем, понимать они этого не могли, ведь бытовало мнение, что рожки появляются от падения медовой росы, густого тумана или от дождя. Последнее было совершенно логично, ведь среди условий, способствовавших развитию спорыньи на хлебе, вполне образованные люди отмечали теплое дождливое лето, сильно унавоженную почву, болотистость. Кстати, зараженные хлеба — не только рожь, но и ячмень, яровая пшеница, ржаной костер — обычно стояли именно по краю поля, вдоль дороги.

Впрочем, были и те, кто вел борьбу с грибом-паразитом. Производились «осушительные меры, правильная обработка земли», сортировка сеянцев. Но многие, не зная об инкубационном периоде жизни гриба, считали, что спорынья при посеве и так сгниет и погибнет. Так что часто сеялся неочищенный хлеб. Правда, были примеры и совершенно чистой ржи — как правило, очистка велась в крупных имениях. Иногда рожки использовались для химических целей: так, в 1881 г. в Пензенской губернии — в производстве краски.

Бизнес как профилактика

Комиссия предложила ряд мер по предотвращению массовых отравлений. Следовало убеждать крестьян, что «тщательная очистка ржи от рожков всякой величины, равно как и от семян сорных трав и нечистот, есть самое необходимое и посильное для них средство против распространения спорыньи и заболевания злой корчью». Рекомендовалось заставлять детей производить окончательную очистку ржи руками, именно поштучное выделение рожков — «что местами уже делается», конечно, строжайше запретив есть спорынью. Отделенные рожки полезно было бы продавать в аптекарские склады, в случае неудачи со сбытом просто сжигать рожки. Продаже рожков могла бы способствовать и грамотная политика государства: запрещение привоза из-за границы Secalis cornuti в зернах. Тогда аптекари были бы заинтересованы в закупках спорыньи в пределах империи, а это определяло бы и более высокие закупочные цены, и предложение от крестьян.

Впрочем, ответы аптекарей на анкеты дали противоречивые результаты. Выяснилось, что спорынью собирают почти во всех губерниях, где сеется рожь. Причем сбор производится преимущественно кресть­янами: местами охотно, по соб­ственной инициативе, местами без желания — строго под заказ. Товар продают малыми порциями по 0,5 или 1 фунту, реже десятками фунтов — «аптекарям, заказчикам и евреям, часто барышникам и спекулянтам». Настоящий промысел рожков распространен преимущественно в нескольких уездах восьми губерний: Воронежской, Екатеринославской, Киевской, Полтавской, Саратовской, Тамбовской, Харьковской и Херсонской. Торговля спорыньей была неравномерной и непостоянной: она годами прозябала, потом вдруг весьма оживлялась, концентрируясь в основном в крупных городах Малороссии и Новороссии, а также в Москве. Огромными партиями, в сотни пудов, спорынья экспортировалась из Одессы за границу. Иностранный спрос на этот товар временами доходил до 1 т.

Наибольшее число аптек России приобретали свой годовой запас спорыньи на месте, чаще от местных крестьян или промышленников, по весьма разной цене. В зависимости от урожая за фунт могли спрашивать от 3 до 80 коп. Российские дрогисты отпускали аптекам спорынью по 40—60 коп. за фунт, некоторые выписывали ее из-за рубежа. У дрогистов Петербурга, Москвы, Одессы, Варшавы и других городов получали спорынью немногие аптеки, лишенные возможности делать закупки ее прямо на местах, в исключительных случаях закупки делались из-за границы. А вот некоторые аптечные магазины выписывали из-за рубежа ежегодно вполне значительные партии этого товара. В другие местности России спорынья аптекарями не продавалась. Те же немногие аптековладельцы, что перепродавали этот продукт в другие аптеки, больницы земств, дрогисты и прочие не вели постоянной торговли. Обычно продавались лишь «остатки спорыньи от годовой надобности» собственной аптеки, так что партии составляли по несколько фунтов, очень редко — пудов. Фунт стоил 25—40 коп. или отдавался по прейскуранту дрогиста. Экспортом спорыньи аптекари не занимались, хотя заграничные агенты нередко обращались с соответствующими предложениями.

Из Курской губернии пришло сообщение, что «шабаи» (барышники) скупают у крестьян спорынью, перепродают ее приезжим агентам для запасных магазинов и сбывают ее на ярмарках. Провизор М. из Воронежа отметил свои поставки в Москву в 1884 г. — 25 пудов спорыньи по 12 руб. за пуд.

Заграничная торговля спорыньей была сосредоточена в руках «нескольких спекулянтов и купцов-специалистов»: так, в Москве это были Ю. Преториус и А. Нейком. В 1883—1884 гг. К. Якобсон выслал из Варшавы в Лондон 738 пудов спорыньи, приобретенной им в Москве и Полтаве. Цена за пуд, конечно, зависела от урожая и колебалась от 9 до 20 руб., а в 1879 г. достигла 40 руб.

Отвечая на вопрос о количестве отпущенной спорыньи из аптеки в 1884—1885 гг., некоторые аптековладельцы не делали строгого различия между спорыньей, отпускаемой в виде настоящего Secalis cornutum, употребляемого в лаборатории аптеки на разные приготовления, и между препаратами из рожков: Бонжана, Виггерса, Верниха, Бомбелона и др. Была некоторая путаница и в указании на период отпуска спорыньи из аптеки. Таким образом, в расчет были приняты только примеры минимума и максимума количества товара, отпускаемого из аптек по рецептам врачей. При этом была высока вероятность, что известное количество проданной аптеками спорыньи расходовалось знахарями, бабками, фельдшерами и т.п.

Даже если бы мне удалось ничего не знать про нынешний мировой экономический кризис, игнорировать СМИ, повышение цен на все и везде и снижение реального уровня оплаты труда, то на основе анализа вопросов знакомых и незнакомых людей диагноз все равно бы нарисовался. Народ вновь заинтересовался, был ли Ленин немецким шпионом, а затем возбудился проблемами ведовства и вообще существования «всякой нечисти». Ровно те же вопросы были обращены ко мне (ну вы же историк!) в 1998—2000 гг., в 1994-м…

Выложенная в Сеть теория происхождения «охоты на ведьм» вследствие массового эрготизма европейцев спустя семь лет после публикации вновь тревожит умы, хотя злая корча уже не является, по счастью, эпидемическим заболеванием, а спорынья воспринимается спокойно — как лекарственное средство, применяемое в акушерстве. Вообще же желание наконец докопаться — так шпион или не шпион — и обращение к мистике типично для тяжелой годины. Ведь искать реальные решения по выходу из трудной ситуации сложнее, чем заниматься столоверчением, например.
 

Мария Кунките. Рожковый промысел // Фармацевтический вестник, №37, Ноябрь, 2011